В порядке мыслей, возникающих под рассвет.
Читал тут цикл статей у Кунгурова по волгоградскому взрыву и о сливных бачках компетентных служб в интернете. Оттуда по ссылкам вышел на интересный материал от одного гражданина. Зайдите по последней ссылке и полистайте, не поленитесь. Ощущения от данного ЖЖ просто инфернальные. Ясное дело, что конспироложество требует деления на десять или даже на двадцать, но в сухом остатке всё равно остаётся весьма дохрена любопытных интересностей. Пока читал, смотрел, думал, впервые ощутил, что от такого количества срыва покровов медленно начинает ехать крыша. Забавно.
Вывод, однако, прост и незамысловат. Верить никому в принципе нельзя. То есть вообще никому — ни разоблачителям, ни их критикам, ни тем более СМИ с официозом. Если инфоповод тебя не касается — игнорируй, выставив вероятность его существования в легендированном виде где-то на 0,5, но если касается — бери и разбирай по частям сам.
Первое оцепенение прошло, а эмоции несколько улеглись, так что, пожалуй, можно рассказать об этом.
А началось всё с этого ролика, на который я наткнулся в поисках годного синтипопа-синтвейва (спасибо Kung Fury за пробуждение интереса к этому подзабытому мной жанру). Музыка оказалась весьма так себе, но вот видеоряд очень удивил своей необычной насыщенностью и проработанностью. Долго думал, как узнать, откуда эта нарезка, пока не обратил внимание на строчку в самом конце описания — «Footage is from the movie AKIRA». Несмотря на моё довольно прохладное отношение к японской анимации, решил скачать и посмотреть. И, как оказалось, не зря.
Эта фраза избита и клиширована до нельзя, но — фильм культовый. Это один из столпов жанра sci-fi наравне с Бегущему по лезвию, и родоначальник киберпанка как такового. Это лента, глядя на которую, неожиданно понимаешь, откуда растут ноги у Half-Life, In the Hunt, Full Throttle, A.I., Послезавтра и прочих Вавилонов нашей эры, тысячи их. Этот выверенный и весьма самодостаточный антиутопичный сеттинг, выросший из всё тех же неоновых улиц Майями и токийских кварталов, здесь показан во всём своём грандиозном великолепии и фатализме.
«Акира» демонстрирует духовно истощённое мобилизационным развитием с наступившим пост-индустриальным спадом японское (и шире западное) общество, терзаемое преступностью, массовыми забастовками под полицейским диктатом толстосуммов и полной беспросветностью урбанистического быта. Показано всё с японской дотошностью, мелочами, видными далеко не с первого разу, и при этом всём — это всего лишь фон для разворачивающейся истории. Истории, включающей в себя несколько сюжетов, переплетающихся в единую линию лишь ближе к концу, когда эпичность происходящего на экране бьёт все мыслимые и немыслимые границы воображения. Однако, главный посыл при этом удивительно близок предыдущему отсмотренному мной фильму, при всей их непохожести. То есть, мы имеем крайне редкое сочетание ярчайшей картинки вкупе с глубиной и незашоренностью повествования.
Всё время просмотра не покидало ощущение того, как сильно картина опережала своё время и насколько это, чёрт возьми, профессиональная работа. Никакого галимого «тридэ», никакого «мыла» и прочих спецэффектов — только ручная рисовка, только хардкор. И при этом ощущение абсолютной достоверности показанного мира. Фильм, как продукт восьмидесятых (да-да, этому шедевру, по динамичности не уступающему ни одному современному блокбастеру при двухчасовом, на минутку, хронометраже — через три года будет тридцать), выполнен в лучших традициях тех времён — всё продумано, всё проработано, всё монументально и очень качественно. Вот этого уровня сложности исполнения при отсутствии каких-либо прорывных технологий очень и очень не хватает в современном мире, где решают однодневные побрякшуки в стиле «хайтек», почти во всех областях бытия. Эта тоска по добротному, долговечному, наполненному содержанием — она особенно терзала во время и после просмотра. “Так уже не делают”.
Можно ещё долго описывать, какие впечатления и мысли навеяла эта кинокартина, но зачем? Фильм однозначно достоин неоднократного просмотра, и этого достаточно.
1. Депрессия — это не грусть. Во время самого интенсивного эпизода масштабной депрессии то, что я ощущал, было совсем не похоже на грусть. Это было скорее оцепенение, совершенное отсутствие воли и желаний. За этим оцепенением было чувство, что происходит нечто ужасное – на задворках вашего сознания есть слабый голос, но вы его едва слышите. Во всем ощущается какая-то тревожная неправильность, словно бы мир неким чудовищным, но непонятным образом искривлен и сломан. Вы ощущаете оцепенение, и это невероятно дурной вид оцепенения. Оно сопровождается странным отсутствием воли – если бы на пике моей депресии передо мной вдруг возник джин и предложил загадать три желания, первым было бы пожелание того, чтоб он исчез и не беспокоил меня. Оглядываясь на этот опыт, я заключаю, что частично эта депрессия была чем-то вроде «спринклерной системы пожаротушения» — мозг просто полностью заливает здание, чтобы оно не сгорело напрочь.
Люди в депрессии часто отмечают, что тяжело вспомнить, на что была похожа депрессия после того, как она кончилась, и невозможно представить себе, что ощущаешь себя как-то иначе, когда ты находишься на ее пике. Поэтому большая часть того, что я сейчас тут пишу, основывается на том, что я писал, когда переживал масштабные эпизоды депрессии. Думаю, самым ярким моим описанием было то, что депрессия — это «лежать посреди горящей пустыни с копьем в груди, которое приковывает тебя к земле, с вырезанными глазными яблоками, пялящимися на полыхающее солнце… вечность». Читать далее… »
Скинул и спросил — «ну как?». На что последовал вопрос, моё ли. Ответил, что нет. И задумался — а ведь правда, почему не моё? В кладовой последний креатив аж за двенадцатый год. Непорядок. Надо возвращаться и начинать всё заново. Но зачем? Если вокруг каждый день плодятся новые картины с Её ликом, а большинство мыслимых сюжетов стали давно клишированными.
А затем, что рано или поздно останемся только мы — те, кому небезразлично. И лучше остаться с набитой рукой, чем одному наедине с пустотой. Как мне думается.
А сюжет рано или поздно придумается.
