Фаэтон
Память об этом мультфильме я пронёс сквозь всю свою жизнь. Я не знал, как он назывался, о чём он был, но весь визуальный ряд и музыкальное сопровождение — от начала до конца так сильно въелись в моё детское неокрепшее сознание, что я со слезами на глазах пересматривал его, вспоминая каждый миг, каждую частичку царящей там атмосферы. Честно говоря, более странного и вместе с тем величественного и мистического советского мультфильма трудно придумать.
Быть может, именно благодаря такому космическому детству я пришёл к Ней?
Осенняя Муна
Nyctalgia — Time changed everything…
С серого неба на лысеющие кроны низвергнулся глухой раскат грома, перебив тихую беседу редких капель дождя и ещё не опавших листьев. За первым ударом последовал второй, и вскоре далёкая, но уже отчётливая канонада наполнила неприветливый лес гнетущим унынием, а сердце невнятной тревогой. Уставшие ноги несли тебя сквозь вероломную чащу, изредка натыкаясь на присыпанные опавшей листвой коряги. Печали и коварные тропы увели тебя с известных дорог, протоптанных прежними скитальцами, в непроглядную глушь, где сгущающийся вечерний туман не оставлял тебе иного шанса — ночь застанет тебя здесь одного, вымотавшегося, обессиленного и промокшего. Но сколь не была велика твоя горечь, и сколь не был обесцвечен твой взгляд, ты подмечаешь нечто странное. Нечто, заставившее глаза заморгать в искреннем удивлении, а разум оцепенеть, оставив тебя наедине с единственной, всепоглощающей мыслью: «Невозможно».
Сквозь таинственную дымку, блуждающую средь мшистых стволов, ты видишь Её силуэт — силуэт неописуемо прекрасной кобылы, возвышающейся на столетнем камне, словно на пьедестале. Чудесное создание стоит в одиночестве, скорбно закрыв глаза, и вдохновенно напевает, немного вытянувшись вперёд. Её божественный, чуточку дрожащий голос рождает мелодичный ручей, что бежит меж суровых рядов деревьев, замолкших в очаровании и благоговении.
Шатуны
На этот раз случился трип 15 таблеток. Накрыло к концу второго часа так, что не мог даже с постели встать. Меня вновь охватило ощущение, что всё движется как набор механизмов, и каждый раз мне давались труднее руки, ноги, веки. Когда почти отнялись руки, я чем-то невидимым поднял правую руку и потыкал такой же невесомой левой. Забавно.
В какой-то момент я понял, что стал шкафом и по подобию куро-трупа могу только лежать и молчать. В таком состоянии и провёл достаточное время, пока меня захватывал геометрический катарсис. Всё окружающее пространство превращалось в кабеля, которые аккуратно плелись в косы и заходили в свои коммутаторы и патч-панели. Геометрическое единство и шизофреничный набор цветов.
По глазам побежали цвета побежалости. Потом зачем-то пришла мать и начала портить праздник жизни. А я даже мычать не могу. Лежу, смотрю вбок от неё полными глазами, не в силах ими пошевелить, и лежу. Потом под кульминацию случилось совершенно невообразимое, что мой мозг всё ещё пытается осмыслить. Там было всё и ничего не одновременно. Будто бы в одновременной вспышке загорелись все яркие воспоминания одновременно… после чего я опять забылся. К утру опять тупо прилип к экрану залипать на Муну.
P.S. А вообще, исключительно советую прочесть «Шатуны» Ю.В. Мамлеева. Абсолютно настоящий, чёрный рассказ. Многие себя там увидят, пусть и в искажённом зеркале. Пусть смотрят шире в бездну — может, и поймут чего.
Трос, грузовик и тёмный балкон
Трос, грузовик и тёмный балкон,
Вы мои двери в сладкий сон…
Яд, пистолет и нож на столе,
И под утро боли больше нет…
В наши дни живут песни лишь двести дней,
И во мне они рождаются трудней.
Я отдам, вам всего себя я отдам,
И потом я вернусь по своим следам.
Трос, грузовик и тёмный балкон,
Вы мои двери в сладкий сон…
Яд, пистолет и нож на столе,
Я признаюсь, что я…
Никогда я такого не ожидал,
Что я здесь перед вами, так устал
Я — никто, и останусь я никем,
Я лишь жду, я лишь жду последнего дня…
«Простись со мною, мать моя,
Я умираю, гибну я!
Больную скорбь в груди храня,
Ты не оплакивай меня.
Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Я сам безумно отравил.
Своею гордою душой
Прошел я счастье стороной.
Я видел пролитую кровь
И проклял веру и любовь.
Я выпил кубок свой до дна,
Душа отравою полна.
И вот я гасну в тишине,
Но пред кончиной легче мне.
Я стер с чела печать земли,
Я выше трепетных в пыли.
И пусть живут рабы страстей —
Противна страсть душе моей.
Безумный мир, кошмарный сон,
А жизнь есть песня похорон.
И вот я кончил жизнь мою,
Последний гимн себе пою.
А ты с тревогою больной
Не плачь напрасно
надо мной.»
Трос, грузовик и тёмный балкон,
Вы мои двери в сладкий сон…
Яд, пистолет и нож на столе,
И под утро боли больше нет…